Антирек

Если вам внезапно попадётся книга Татьяны Москвиной «Она что-то знала», сожгите эту дрянь к хуям держитесь от неё подальше.
Знаете, я читала много херни, и в том числе детективы, где все слишком много болтают и слишком мало делают; я читала и вещи, написанные чудовишным языком — но эта книга просто за гранью добра и зла.
Я её даже ниаслила, но того, что я видела, вполне достаточно, чтобы считать книгу уровнем ниже плинтуса. Особенно обидно, что она претендует на боллитру.
Знаете, я как-то привыкла, что эта наша боллитра может быть унылой, вторичной и банальной, но такого откровенного трэша на уровне серии «иронический детектив» я не ожидала.
Во-первых, текст плохо написан. Чисто технически.
Все эти неуместные пропуски названий и дат, которые уместны у классиков, но в современной литературе с претензией на мякотку жизни выглядят просто нежеланием автора погуглить нужные вещи.
Стиль с самого начала просто корявый:
Анна Кареткина, моложавая женщина тридцати трёх лет, излучавшая доброжелательную прохладу, которую так ценят любители мороженого, немного знала покойную, а потому отвергла предположение крупного, жаркого и несколько душного мужчины среднего возраста о том, что причиной ухода поэтессы из жизни явилось отсутствие личного счастья. Которое, что правда то правда, редко проживает в домах одиноких пожилых женщин.
Вместо сюжета какие-то записи в бложике, которые запихиваются в каждую подходящую и не очень дырку. Автор, видимо, хочет быть Толстоевским, а выходит сплошная душная пиздаболия.
Во-вторых, на обложке нам рассказывают, что Москвина пишет о женской долюшке и всё таком. Лучше бы она не писала о ней и заткнула свой фонтан мизогинного говна. Я как-то, знаете, привыкла, что женщины, пишущие о той самой хреновой женской долюшке, всё же сочувствуют женщинам и понимают их, а не строчат что-то такое:
«…И он даже не думал меня оскорбить или унизить, – писала Лилия, – для подобных операций в его голове не было места. Он сказал „тётка, подвинься» так же коротко и просто, как сказал бы кошке „брысь». И тут у меня что-то прояснилось в голове – я увидела мир как он есть. И себя в нём. Я была в этом мире тёткой.
Это не было наградой или наказанием, это не было хорошо или плохо, это было так. В мире существовали дети, подростки, молодые мужчины и женщины, старики – и ещё в мире существовали тётки. Вот отныне моя должность, моё звание, моя прописка! Что ж, раз я получила эту роль – будем играть. Как всегда, по-русски, с душой.
Тётки – женщины средних лет, с угасшей, подавленной или повреждённой женственностью – плотно коренятся в жизни. Собственно, они и есть сила жизни. Войско Богини-Матери! Тётки несут бытие на крутых, подпорченных остеохондрозом плечах, исхаживают его короткими толстыми ножками, где, как малый счёт в Сбербанке, заведено отложение солей. (Если бы эволюция не остановилась, тётки сумели бы нарастить себе копытца!) Царство тёток – строгое царство: здесь всё своё: и болезни, и радости, и обычаи, и дизайн, и вера… Вот она, вот она, наша тётка, ввалилась в маршрутный автобус, с двумя сумками в руках, уцепиться не за что, передавила кучу граждан, болтаясь по салону, нашла место, плюхнулась. Рассмотрим её, пока она, сопя, достает кошелёк. (А в кошельке-то есть, всегда есть, об этом знают тёмные парни в шапочках-облипочках!)
Здравствуй, голубка! Я тебя знаю. Тебя знают все. Расскажи, где ты достала эту кофту невыразимой расцветки… или нет, лучше сказать – неизъяснимой. Кофта эта всегда длиной до бёдер и всегда включает в себя что-то запредельное – золотые пуговицы там, или синие молнии через всю кокетку, или изображение попугая либо тигра. Как грустно и смешно видеть над буйством тропических красок усталое русское лицо, блестящее от пота, в морщинках и пигментных пятнах. А ведь выбирала, думала, стоя у прилавка, – и, поражённая дешевизной цветной тряпочки, пробормотала что-нибудь вроде «ну, живенько так и недорого»… Кофта может стоить двести рублей, две тысячи рублей, двадцать тысяч рублей, но так и останется навеки – тёткиной кофтой…
У тётки есть работа, и жилплощадь, и родственники, и обязательно кто-то на кладбище, и везде надо быть – с едой, с деньгами. Такая роль. Крепкий второй план – и всегда хорошие актрисы. Кэти Бейтс, Инна Ульянова. Самое невозможное и позорное для тётки – влюбиться. Нет, она даже может и замуж выйти в своём, в тёткином состоянии, но влюбиться – это какая-то комическая мерзость, вроде спаривания бегемотов. Или лучше: космический стыд. Потерявшая достоинство Богиня-Мать бежит куда-то, тряся грудями, вскормившими мир, и хор крокодилов поёт, нет, ревёт, колебля густое синее небо: Готовьтесь, смертные! Он пробил, час позора. О, древний ужас, землю пощади! Мать заблудилась. Горе мирозданью!»
Или такое:
«Муж! Тоже темка. Не хватает мне какого-нибудь ещё мсье Верду на мою седеющую голову. Какой это чудесный фильм – недавно по «Культуре» показывали. Как ему противны эти женщины, эти глупые туши, которые все без исключения поддаются на одну и ту же приманку. Они верят, что их можно полюбить. Что вот придёт такой красивый, седой и печальный, скажет: о, только вы, только ваша душа, вы такая необыкновенная, понимающая… И эти четырежды перезревшие в сытости мадам Бовари, которым и в голову не пришло, правда, вовремя покончить с собой, сразу поплывут головой в мир своих тошнотворных грез. Им сразу всего надобно– и страстной любови как в кино, и жить в своём доме до ста лет, подстригая газон. Правильно, мсье! Топите их в ванной побольше. Это так хорошо, так по-настоящему бессмысленно – ведь их меньше не станет».
Или вот:
Девица окинула Анну оценивающим взглядом.
– Ты чё, грешница?
– Не знаю. Может быть… – засмеялась Анна.
О чём её спрашивали, она поняла только в кафе, где Анжелика (так звали девицу, по её словам) стала вести себя, как ведут подцепленные мужиками па улице или в поезде дешёвки – клянчить дорогую выпивку и навороченные яства с какой-то заунывной, попрошайничьей жадностью, курить, подкрашиваться и издавать звуки, смысла которых Анна большей частью не могла понять. Красивое от природы существо было плотно закутано в тошнотворный кокон своих пакостных привычек и овеваемо смрадными вихрями безвозвратного падения.
«Обширна и умилительна русская традиция непременного сочувствия падшим созданиям, – думала Анна, – но не было ли чего-то истинного в том ужасе, в той жестокой брезгливости, с которыми женщины когда-то отшвыривали от себя соблазн падения и его носительниц? И теперь, когда и понятия-то такого – падение – не существует, а просто каждый распоряжается своим телом в личном интимном дизайне, теперь как раз и стало очевидным, что оно есть! Образ женщины осквернён вдрызг, всё безнадежно, – подумала Анна, – мы потеряли чистоту и утратили цену. Мы больше ничего не стоим. Мы просто дырки. Какая противная тварь…»

Уберите, короче, эту фублю от меня.

@темы: книги, нежный аромат портянок и водки

---

подразню вас немного :3

ещё фоточка

@темы: работа

---

Срочно в номер

Почитала повести Марии Галиной, а там нормальная фантастика.
В смысле, ну прямо нормальная.
Написанная хорошим русским языком, с объёмными героями, с типичными такими фантастическими ходами (мир после БП, параллельные миры, ретро-фантастика, фольклорная инфернальщина в деревушке). Можно читать и не думать: «Ну ладно, как-нибудь продерусь до конца книги».

К слову об инфернальщине в деревушке. Это было неожиданно, учитывая, что Галина — финалистка каких-то там наших литературных премий. Приезжают, значит, главные герои в деревню, а там вместо алкоголизма, изнасилований, мордобития и сифака — нёх.

@темы: книги

---

Этот плач у нас песней зовётся

Наткнулась на очередной спор о пиратстве.
Честно говоря, довольно приличную часть своей крошечной библиотекарской зарплаты я спускаю на книжки, и меня огорчает, что всякие хорошие вещи выпускаются маленькими тиражами.
Но, блядь, это невозможно же.
Мало того, что книги дорогие, так они ещё и хуёвые.
Даже чисто по оформлению. Хотелось бы, чтобы на полке стояла красивая книжка, а не какой-нибудь адок с бронелифчиками и стандартными шрифтами виндовс. И чтобы внутри она тоже не таймсом была напечатана, и без этих уродливых виньеток.
С содержание вообще всёплохо. Переводные книги время от времени чудовищно переведены — даже УИЛКИ КОЛЛИНЗ БЛЯДЬ НУ КЛАССИК ЖЕ, — ошибки и опечатки в тексте, в рамках одной серии книги могут очень разного уровня от действительно хороших до унылого говна. О том, что за качеством книг не следят и в массовой литературе выпускают вообще любой трэш, я уже не говорю.
Кстати, из жанровой литературы я последнее время покупала в твёрдой обложке только тех писателей, которых уже читала. Потому что риск наткнуться на графомань (или чудовищно переведённую книгу) вообще такой, что в русскую рулетку больше шансов выиграть. Даже если там в барабане всего одна пустая камора. =/

Покупка электронных версий — вообще ад. У меня иногда складывается такое ощущение, что литрес завели сами пираты, чтобы показывать пользователям интернета, что «официальная» покупка — это даже хуже, чем пиратство, потому что писателям отчисления они не делают, а за файлик, сохранность которого стремится к нулю, платишь 2/3 стоимости книги.
Алсо, все эти электронные библиотеки со своими читалками мне тоже совершенно не нравятся. Нет у меня ни смартфона, ни планшета, и ебала я их, потому что читаю электронные книги исключительно с электронной книги, где я сама загружала шрифты, которые мне кажутся наиболее комфортными.

И там говорили ещё о том, что культура пользования библиотеками отмирает.
Угу, именно это с ней и происходит, и меня это не удивляет. Можно сколько угодно рассказывать о том, что тупая молодёжь ничего не читает, но ведь дело не только в этом. Та молодёжь, которая много читает, просто не находит в библиотеке нужных книг. Ещё в девяностых годах к нам в библиотеку поступали книжные новинки в нескольких экземплярах, отдел комплектации был огромным и въябывал, как проклятый, а сейчас пару раз в год мы закупаем книги, и из художки обычно покупаются несколько наиболее популярных авторов в жанре + несколько книг не очень известных авторов, которые на складе есть. А может так оказаться, что человек, который книжки покупает, просто не в курсе, кто самые читаемые авторы в жанре, и берёт то, что первое под руку подвернётся (у нас так, например, нет ни Геймана, ни Пратчетта, хотя один раз на закупщика снизошло что-то, и он купил «Добрые предзнаменования»). Или книги слишком дорого стоят. У нас, например, одна сотрудница пытается уломать отдел комплектации купить Джорджа Мартина, но упс, там куча книг, и все недешевые. Та же фигня с «Темной башней» Кинга — облезть можно весь цикл покупать. Так и сидим без них, хотя это то ещё извращение, я вам скажу.
В муниципальных библиотеках, кстати, в нашем районе всё ещё хуже, поэтому к нам ходят все окрестные пенсионеры. Из-за чего самое высокое наше начальство нами страшно недовольно: они-то надеются, что к нам будут ходить рабочие с завода, чтобы повышать свой культурный уровень и читать журналы по профессии, только они впервые узнают о нашей библиотеке, когда с обходным листом идут, блядь. И все такие: Ох нихрена, да у нас же есть большая библиотека!
И правда, почему это люди не ходят брать в библиотеках книги «на пробу»? Может, потому, что в библиотеках их тупо нет, а если и есть, то там дикая очередь, потому что закупили один экземпляр новой книги очень популярного автора? =/

Сеанс баттхёрта окончен.

@темы: поговорить

---

Мир слэшных ориджей — это какая-то бездна бездны для меня. Как ни открою по рекомендациям и отзывам на АЧ, так «крепкий середняк» окажется слэшным аналогом ехидных ведьм, а «великий текст, прямо-таки на уровне хороших печатных книг, хоть прямщас русский букер вручай» — обычной жвачкой, просто написанной без чудовищных стилистических ошибок в каждом предложении, и ошибки там другого свойства: плоские характеры, неверибельные диалоги, плохо воспроизведены речевые особенности или особенности поведения тех или иных социальных групп, дыры в повествовании, кривая композиция.
Мне кажется, или в среди фанфикеров крупных фандомов какое-то менее восторженное (и более реалистичное) отношение к текстам? Или это я окружена такими ценителями?..

@темы: поговорить

---

До чего же странные книги попадают под ярлык «интеллектуальный детектив».
То конспироложество Дэна Брауна, то какие-то совершенно обычные детективчики со слабым сюжетом, в которых вместо бутылки вотки участвует антиквариат.
Вот сейчас читаю для работы «интеллектуальные детективы» Дарьи Дезомбре, которые обозваны бестселлерами при тиражах в 10 000, и чо-та... Да ладно, если преступник не из серии «украл, выпил — в тюрьму» — то уже интеллектуально, что ли? О_о"
Книжки, кстати, в художественном плане повыше большинства наших детективов и без навязшего на зубах словоблудия, но всё равно довольно слабые. Единственный их плюс — очень напоминают аушный фанфик с пейрингом Крис/Том, только Том девочка.
Хотя нет, есть ещё один плюс — герои не отпускают петросянских шуточек.

К слову о словоблудии. Я приободрилась уровнем Дарьи Дезомбре и подумала, что, может, реально стали писать лучше, и если взять что-нибудь, претендующее на неплохой детектив, то мне откроется нормальная история?..
Открыла книгу Островской, которую у нас читатели страшно хвалят.
Привожу вам всю (!) первую главу, благо она коротенькая.

Не только дураки, но и многие умные, на первый взгляд, люди мечтают прославиться, наивно полагая: если их заметит пресса, то жизнь удалась. Причем неважно, как стать знаменитым и что надо сделать для популярности – главное, чтобы их знали и помнили о них долго. Фотографии в газетах, телевизионные интервью, упоминание в скандальных хрониках – недостижимая радость бытия для большинства людей, прозябающих в безвестности, мечта, несбыточная и горькая: тоскуют несчастные в своей тусклой жизни, не догадываясь даже, что слава может принести тоску еще большую.

«Быть публичным человеком еще хуже, чем публичной женщиной». Об этом подумал Николай Торганов, проснувшись однажды в номере отеля «Плаза» на Голливудском бульваре. Вернее, подумал когда-то А.С. Пушкин, а Коля просто вспомнил классика. А до этого каждое утро на протяжении почти года, открывая глаза, он знал, что ему уже почти тридцать и он никому не известный писатель, а следовательно, личность, не представляющая интереса для большинства окружающих людей. Даже женщины, которые в силу любопытства или, может быть, близорукости обращали внимание на Николая в каком-нибудь супермаркете или просто на улицах, подходя ближе, резко отворачивались, чтобы их не заподозрили во внимании к существу серому и недостойному. Про себя Торганов знал точно, что он не урод, но ведь даже ослепительно прекрасный нагой красавец вмиг становится нехорош собой, когда натягивает на себя протертое до неприличия дешевое безобразие, а не голубые джинсы от Кельвина Кляйна, к примеру, не говоря уже о костюме от Армани.

Тридцать лет для человека – определенный рубеж. «В двадцать лет ума нет – и не будет. В тридцать лет денег нет – и не будет…» – гласит русская народная мудрость. Потом следует сентенция насчет жены, что несколько устарело в наше время. К сорока годам многие мужчины успевают раза по четыре обзавестись женами. Что касается женщин, то им хорошо известно: тридцатилетняя женщина – потерянный для общества человек. Эта мудрость тщательно скрывается от мужчин, особенно от тех, кто представляет определенный интерес. Но Торганов, судя по всему, к этому разряду не относился. Даже родная мать старалась пореже с ним видеться, словно присутствие рядом с ней взрослого сына – лишнее напоминание о тщательно скрываемых морщинках возле глаз. Морщинки эти уже раз пять убирались опытными, хотя и не очень дорогими, пластическими хирургами, но почему-то появлялись вновь. На красоте, конечно, нельзя экономить, но в пятьдесят два года уже трудно казаться даже тридцатилетней. Впрочем, фигуре Ирины Витальевны могли позавидовать многие и многие дамы, родившиеся, естественно, не в России, а в Штатах, взращенные не на парном молоке, а на хот-догах и чипсах с попкорном.

Все мечтают о славе, как мечтают о вечной молодости и нескончаемом счастье. Коля Торганов тоже думал о чем-то подобном, но при этом работал, просиживая перед компьютером по восемнадцать часов в сутки, прикованный к нему своей мечтой, как каторжник к опостылевшему веслу галеры. К тридцати годам он написал три книги, вышедшие в русском издательстве и едва распроданные, а потом американское издательство выпустило его книжку, написанную уже на английском, и она тоже простаивала на магазинных полках. Литературной славе было лень подниматься к нему на девятый этаж дома, в котором лифт если и работал, то пару часов в неделю. Торганов убеждал себя, что ему все равно, главное – не мечта и не результат, а сам процесс; в конце концов не каждому суждено быть Владимиром Набоковым – классиком американской литературы.

Все изменилось внезапно.

Некий весьма удачливый продюсер решил отправиться в Европу. Он развалился в кресле «Боинга» и на всякий случай обшарил ячейку в спинке впереди стоящего кресла, в которой обычно хранятся гигиенические пакеты для слабонервных. Что хотел там найти продюсер – неизвестно, может быть, он решил проверить, не забыл ли кто из пассажиров предыдущего рейса что-либо ценное – бриллиантовое колье или просто бумажник, но обнаружил книжку. Книги, как известно, особой ценности не представляют, иначе их бы не забывали в самолетах. Но полет был долгим, а продюсер накануне хорошо выспался и потому решил просто полистать страницы в поисках картинок. И, к своему удивлению, начал читать. Закончил только в парижском такси. Машина стояла перед отелем «Реджина». Продюсеру казалось, что в Париже идет дождь: перед его взором была мутная хмарь. Но светило солнце, пахло начинающимся летом, а по тротуару за окном автомобиля проходили длинноногие девушки в веселых мини-юбках.

– Какое дерьмо! – выругался продюсер.

Рукавом пиджака от Армани смахнул влагу с глаз. Потом, рискуя повредить костюм, засунул найденную книжку в карман и пошел к дверям отеля.

В номере он разделся, распечатал пакет с махровым халатом. Халат был белый с вышитым на груди названием гостиницы. Продюсер хотел надеть его на себя, но потом решил, что для начала надо принять душ, и поразился такой простой мысли.

– Дерьмо! – повторил он.

Посмотрел в зеркало на себя голого, попытался напрячь торс, ничего не получилось. Продюсер отбросил в сторону халат и, не опускаясь в кресло, снял трубку телефона.
Офисный номер отозвался автоответчиком. В Штатах уже была ночь. Тогда продюсер позвонил своему помощнику домой.

– Вы уже вернулись? – поинтересовался тот спросонья.

– Ты один? – спросил продюсер, хотя знал, что это не так.

– Как всегда, – соврал помощник.

– Тогда вылезай из кровати и ступай в кабинет. Позвони в издательство… – Продюсер взял со стола книгу и посмотрел на выходные данные. – В издательство «Леви, Леви энд Цуккер», и спроси у них адрес писателя…

Продюсер посмотрел на обложку.

– …писатель Ник Торганофф.

– Сейчас четыре утра, – напомнил референт.

– Потом свяжись с этим парнем, спроси, не продал ли он кому права экранизации своего романа «Тихий ангел». Если нет, предложи ему сто тысяч, отправь проект договора – того, что мы обычно новичкам подсовываем. Только будь осторожен: парень талантливый, вдруг обидится.

– Если талантливый, то наверняка нищий, а следовательно, сговоримся.

– Он гений, а не гей, а потому может оказаться не очень сговорчивым. Но все равно будь с ним помягче. И не проявляй заинтересованность. В конце концов предложи сто двадцать тысяч.

Нет, я понимаю, что писателям платят за авторские листы, но нельзя же так откровенно лить воду. О_О тут 80% текста можно спокойно вычеркнуть без ущерба для экспозиции.

@темы: нежный аромат портянок и водки

---

Суббота, мы работаем, а начальство нет.
Выходила в магазин на обеде, прихожу. Контролёр читает книгу, кассир читает книгу, библиотграф читает книгу. Иду к себе на абонемент — а там моя коллега тоже книгу читает. Лепота!
Положила кошелёк на место и тоже села читать.
А потом пришли читатели и всё испортили.

А кому-нибудь, кроме анона, мечтающего стать библиотекарем, интересно узнать о том, как мы работаем?
Я просто думаю, париться или не париться с фотографированием процесса.

---

1) Сколько я говна прочитала в детском и подростковом возрасте — не сосчитать. Это сейчас все пекутся, чтобы деточка не дай бог не увидела чего-нибудь такого, а когда я была поменьше (блин, а ведь я ещё только универ закончила, эта херня совсем недавно началась), всем было не то чтобы насрать, но книжки по судебной психиатрии от меня никто не прятал, да и мамины детективы с кучей трупов — тоже.
У меня были, конечно, и «нормальные» подростковые книги: Марк Твен, Крапивин (естественно, того времени, когда он ещё не писал так, будто ему хочется захерачить кровавый трэш с маньяками-педофилами, а приходится строчить детские сказки), Дюма, Жюль Верн. Дефо, Свифт, Булычев. Была и массовая литература для подростков, появившаяся в нулевых: Гарри Поттер, Таня Гроттер, Артемис Фаул, Трилогия Бартимеуса, Темные Начала, детективы из серии «Черный котёнок».
Но была ещё куча ВСЕГО.
Во-первых, мамины детективы и фантастика. От Агаты Кристи до какого-то американского трэша, где все друг друга бьют по морде. От Булычева и Ле Гуин до хер-знает-чего, выпущенного в девяностые на туалетной бумаге.
Во-вторых, моё собственное говнофэнтези и говнофантастика: Лукьяненко, Белянин, Громыко и ещё какие-то выкидыши Альфа-книги, которых я даже не помню сейчас. Я себе даже Перумова один раз купила, но он был для меня слишком уныл даже тогда. А ещё у меня была трилогия Элизабет Хейдон про Рапсодию. Ничего толком из неё не помню, кроме того, что там гг была проституткой (ух, каким смелым мне это тогда казалось), а в одном месте описывалось, как она с месячными справляется (ух, вот это натурализм!).
В-третьих, вся та байда, которую я находила у родственников и маминых подруг, когда оставалась где-то там ночевать. Я умудрилась припасть таким образом к Донцовой, Шиловой, Гармаш-Роффе, Вильмонт и ещё некоторому количеству томиков в мягких обложках, которых я уже не помню.
В шестнадцать я начала осваивать серию «Альтернатива». Хорошо, что именно тогда: сейчас я уже Паланика и ко в себя не запихну, всё это «навернул кишку на краник / чак паланик, чак паланик» уже перестало меня развлекать.
Ну а вы-то, аноны и неаноны, зачитывались какими-нибудь Джоанной Линдсей и Юрием Никитиным, или прямо с детства шпарили исключительно Толстоевского?

2) В дополнение к предыдущему пункту: не понимаю стремления некоторых родителей чуть ли не с пелёнок впихивать в детей Кафку (не гречневую и манную), Достоевского, Чехова и прочих писателей, которых они в таком возрасте тупо не поймут.
И также не понимаю людей, которые хвастаются тем, что к тринадцати, предположим, годам перечитали кучу собраний сочинений классиков. Да ладно, до этого возраста читается вообще всё, что стоит в домашнем книжном шкафу, вне зависимости от качества. Был бы полный шкаф Марининой и Донцовой, читали бы их.

3) И снова к первому пункту. Ну, почти.
Читала я недавно «Марину» Сафона и думала, что в пятнадцать лет я бы визжала от восторга. Потому что там трогательная дружба, ДРАМА, детективная интрига, научная фантастика в ретро-антураже (увы, не викторианском, а всего лишь двадцатого века), косящая под готический роман, зомби и куча одноногих собачек персонажей с печальной судьбой.
Ну, а сейчас я думаю, что тут слишком много всего наверчено, сюжет скучно выстроен, детективная интрига слабая, куча одноногих собачек — и

спойлер

все, кроме гг, в финале умирают.

@темы: поговорить

---

Мне очень нравится «Депфордская трилогия» Роберсона Дэвиса.
А в «Корнишской трилогии» мне больше всего понравилась вторая книга, где джаст фор лулз подделывают картины и впаривают их Гитлеру. Первая и третья часть уже как-то не очень. Особенно третья. Нет, я понимаю всю эту байду с предопределенностью и, как говаривал Воланд, «а бывает и еще хуже: только что человек соберется съездить в Кисловодск: пустяковое, казалось бы, дело, но и этого совершить не может, потому что неизвестно почему вдруг возьмет – поскользнется и попадет под трамвай! Неужели вы скажете, что это он сам собою управил так? Не правильнее ли думать, что управился с ним кто-то совсем другой?», извините меня за эту длинную цитату, но в целом мне третья книга показалась какой-то особенно топорной. Топорнее было бы только всем героям по кирпичу на голову сбросить.
Зато в первой книге есть описание таких гейских ролевых игр, что даже мне, натренированной фичками, было читать неловко.

@темы: книги

---

хотела под впечатлением от треда на инсайде поболтать о иноязычной лексике в тексте, но там начали рассказывать, что отсутствие «куфуфу» в тексте убивает весь образ персонажа, и я такая:


Мне надо выпить валерьяночки.

---

Это скорее так, маленькая наволочка про одно довольно широко известное в литературе явление.

В треде на холиварке я приводила в пример эталонной стихотворной пошлости Надсона и Бенедиктова.
Но в российский словесности есть король плохих стихотворений, которого вы наверняка знаете по Пушкину*: граф Хвостов.

По большей части его стихотворения состоят из вот такой невразумительной чухни:

Российский Александр вселенный отрада,
Им свержен с высоты сын горделивый ада.
Он пролил всюду жизнь, пресек насилья пир,
Атланту равен Он - сдержал на плечах мир.

Но время от времени он выдавал настоящие перлы вроде:

Лежала на столе у слесаря пила,
Не ведаю зачем, туда змея пришла.

Но Хвостов на самом деле редкой эпичности персонаж, над которым не стебался только ленивый. Если смотреть собрания сочинений «арзамасцев», то среди их вполне серьёзных произведений (хотя что я говорю? они любили пописывать что-то вроде: Вот Картузов! — Он зубами / Бюст грызет Карамзина; / Пена с уст течет ручьями, / Кровью грудь обагрена!) обязательно найдётся эпиграмма на Хвостова или пародия на его стихотворения.

В истории литературы осталась куча анекдотов про него.
Вот, например:

За несколько часов до своей кончины, отдав несколько приказаний окружавшим его, Суворов слабым голосом подозвал к себе Хвостова и сказал ему: "друг мой, одолжи меня, не пиши од на смерть мою". Гр. Хвостов, однако, не исполнил этой просьбы: ода на смерть Суворова помещена в Собрании его стихотворений, изд. 1821 г., т. I, с. 113-115.

Он так любил дарить свои сочинения и распространять свою славу, что по дороге к его деревне (село Талызино, в Симбирской губернии), по которой я часто ездил, он дарил свои сочинения станционным смотрителям, и я видел у них приклеенные к стенке его портреты. (М. Дмитриев)

Расстроив состояние печатанием своих творений и литературным меценатством (он был ведь большой меценат), Хвостов выхлопотал, еще в царствование Александра I, временное денежное пособие. Александр I, знавший его лично и познакомивший его, как ближайшего родственника Суворова, с королем прусским Вильгельмом III, дал ему несколько десятков тысяч, -- по одним сведениям, пятьдесят тысяч, а по другим сто. Государь дал ему эти деньги из жалости, чтобы он выкупил свое заложенное имение. Что же сделал Хвостов? Жена его графиня Аграфена Ивановна обрадовалась и пристала к нему, чтобы он употребил деньги на дело.
Погоди, матушка, -- отвечал ей поэт, -- прежде всего надо тиснуть мои сочинения новым изданием.

Однажды в Петербурге граф Хвостов долго мучил у себя на дому племянника своего Ф. Ф. Кокошкина (известного писателя) чтением ему вслух бесчисленного множества своих виршей. Наконец Кокошкин не вытерпел и сказал ему:
-- Извините, дядюшка, я дал слово обедать мне пора! Боюсь, что опоздаю; а я пешком!
-- Что же ты мне давно не сказал, любезный! -- отвечал граф Хвостов, -- у меня всегда готова карета, я тебя подвезу!
Но только что они сели в карету, граф Хвостов выглянул в окно и закричал кучеру: "Ступай шагом!" -- а сам поднял стекло кареты, вынул из кармана тетрадь и принялся снова душить чтением несчастного запертого Кокошкина.

Кстати, в жизни был добрейшей души человеком и филантропом. Но писал чудовищно, и этим запомнился.
В этом плане, конечно, Надсону, Бенедиктову и Асадову, у которого тоже километры мещански-пошлых стихов, до него очень далеко, потому что они были одно время популярны, потом про них забыли, и про Асадова тоже забудут, а Хвостов останется памятником графомании. Потому что даже в этом деле можно быть выдающимся.

*

ты и я

Ты богат, я очень беден;
Ты прозаик, я поэт;
Ты румян как маков цвет,
Я как смерть и тощ и бледен.
Не имея ввек забот,
Ты живешь в огромном доме;
Я ж средь горя и хлопот
Провожу дни на соломе.
Ешь ты сладко всякий день,
Тянешь вины на свободе,
И тебе нередко лень
Нужный долг отдать природе;
Я же с черствого куска,
От воды сырой и пресной,
Сажен за сто с чердака
За нуждой бегу известной.
Окружен рабов толпой,
С грозным деспотизма взором,
Афедрон ты жирный свой
Подтираешь коленкором;
Я же грешную дыру
Не балую детской модой
И Хвостова жесткой одой,
Хоть и морщуся, да тру.

@темы: простыни

---

Маргарита Хемлин «Клоцвог»

Суть: Женщина пытается заткнуть дыру в своей душе, а получается как всегда.

Аннотация издательства:
В героине нового романа Майе Клоцвог одни видят роковую красавицу, другие - безрассудное чудовище, третьи - расчетливую авантюристку. Но как бы там ни было, Майя - женщина. Она хочет жить. И живет в пространстве и времени, отведенном судьбой: Украина и Россия конца 40-х - начала 70-х годов XX века. Со всеми отягчающими историческими обстоятельствами. Реальными и мнимыми.

Моё мнение:
Через повествование «Дознавателя» я так и не смогла прорваться, а эта книга на ура пошла, хотя сперва глаз всё-таки дёргался. Дело в том, что рассказчица говорит с диким количеством речевых штампов советского времени, как человек, который явно не привык писать «художественно» и при попытки рассказать о себе цепляет кучу расхожих фраз из окружающей среды.
Из аннотации может создаться ощущение, что Майя Клоцвог — какая-то прямо Анжелика, маркиза ангелов. Нифига подобного. Обычная женщина с очень низким уровнем эмпатии и социальными инстинктами ниже средних. Она постоянно как-то неловко врёт, получая ещё больше геммороя, влюбляется в разных мужчин (как правило, с печальным и прозаичным исходом), не может толком заняться своими чувствами и мыслями, потому что ей постоянно приходится думать о всей её слишком разветвлённой семье (муж, мать и её второй муж, поехавший бывший муж и его новая подруга, сын, дочь, родственники по материнской линии, бывший возлюбленный, от которого у неё сын — тысячи их), очень стесняется своего еврейства — и при этом ей надо объяснять своим детям, которые в школе встречаются с антисемитизмом, что быть евреем нормально. В общем, печальная жизнь у женщины, хорошо хоть

СПОЙЛЕР

в конце концов она свалила от них от всех и жила спокойно, без этой санта-барбары.
В общем-то это такой типичный роман «жизнь общества через жизнь индивида», только без социально-критического пафоса. Он мрачный, но если вас это не смущает, то советую читать. СССР там описан интересно, без всего этого «какую страну мы потеряли» или «говноговнотлен, все в мордоре жили». А ещё в «Клоцвог» нет блевотнейших описаний секса, на которые я постоянно у наших писателей натыкаюсь.

@темы: обзор

---

Попыталась читать «Легкую голову» Славниковой.
Ну, забросила на пятидесятой странице. Завязка мне понравилась, но язык бесит. Какая-то разностилица и по пять выебон-сравнений на странице.

Открыла «Клоцвог» Хемлин. Ух, опять эта сказовая манера.
Я сломалась об неё, когда садилась читать «Дознавателя», но тут вроде бы у рассказчицы чуть меньшая каша в голове.
Вообще это, конечно, тот случай, когда видишь, что стилизация блестящая, но от манеры речи рассказчика хочется себе глаза выцарапать.

Решила завести тэг «книги», чтобы писать о тех книгах, которые не попадают в «обзоры».
Если что, критерии для обзоров у меня такие:
1) Автор или главный персонаж книги — женщина.
2) Я дочитала книгу до конца.
3) Книга показалась мне интересной, даже если мне там что-то не понравилось, а что-то показалось явным недостатком.

@темы: книги

---

Наткнулась тут на интересный пост о списках школьной литературы.
Сижу радуюсь, что в школе я была ужасно чёрствой и даже «Тихий Дон» спокойно осилила.

Небольшой опрос: а вам какие-нибудь книги по школьной программе нанесли психотравму?

@темы: поговорить

---

Лет ми спик фром май харт эбаут фанфикшен

Я как раз не так давно сралась в командном чатике о нём.
Сейчас тут будет пост, основанный на моих личных впечатлениях (естественно, официальной статистики у меня нет, не упс, тут нужно масштабное исследование) пополам с воспоминаниями о вопросах, которые волнуют дайри-мультифандом уже стопицот лет.

Лично я отношу фанфикшен к массовой литературе. Будем считать, что это один из её жанров.
Тут можно, конечно, возразить, что в самом фанфикшене полно жанров, он очень неоднороден — но также неоднородна и фантастика. Фантастика может быть романтической приключенческой, мрачной («темной»), юмористической, она даже фэнтези, нф, социальной фантастикой и так далее может быть — и ничего.
Фанфикшен с массовой литературой объединяет вот что:
— основная масса текстов среднего качества и ниже;
— языковое однообразие (если вы ходили на бартер на ФБ, то понимаете, о чём я);
— много застывших форм (сюжеты, которые кочуют из фандома в фандом, вплоть до «подставьте любые имена»; готовые сюжетные схемы в одном фандоме: северитус, дамбигад, малфойвжопизм);
— ориентированность на то, чтобы читателю было комфортно.
Помнится, был несколько лет назад небольшой срач (хотя периодически этот спор разгорался с тех пор, как я пришла на дайри, может, и раньше он был) по поводу шапок к фанфикам. Началось всё с ране, которая заявила, что фандом выглядит как супермаркет, где ты выбираешь подходящие продукты, и это не имеет ничего общего с настоящей литературой (тм). Ну и понеслось.
На самом деле настоящая литература (тм) только так использует систему маркеров, которой у нас нет по той простой причине, что мы свои фанфики не издаём.
В систему маркеров входят такие: издательство, серия, обложка, аннотация, название, а время от времени даже псевдоним автора. Вполне соответствует нашим шапкам (последние, на мой взгляд, даже честнее).

Говоря о фанфикшене, важно помнить, что он — порождение современной эпохи авторских прав на произведение. Фанфик отличается от текстов, написанных в качестве части франшизы (вот эти стопицот романов по «Звездным войнам», например), тем, что не предполагает договора с правообладателем — и печатать его поэтому нельзя.
Куда тоньше различие с теми текстами, которые по попадают под закон об авторских правах: всякие там пародии, переосмысления и т.п. Имхо, оно выражается в том, что фанфикеры, как правило, просто заимствуют что-то из канона, не переосмысляя его. Есть, конечно, и фанфики, пародирующие канон: «Терминатор» или «AMD'овский камень» из этой серии. Ещё реже фанфикшен берёт историю канона и вкладывает в неё совсем другой (или просто какой-нибудь свой) смысл (из «больших» писателей так сделали Гете и Байрон, пересказав «Фауста» и эпизод из «Ветхого завета» с точки зрения романтического мировоззрения: романтик Байрон оценивает поступок Каина совсем не в библейском духе; то же сделал Пушкин с историей Моцарта и Сальери — хотя это уже ближе не в обычному фанфикшену, а к рпф, лол; примеры, конечно, не подходят для случаев с авторскими правами по вполне определённой причине, но демонстрирую сам механизм). Так что тут стоит сформулировать специфику фанфикшена так, наверное: фанфикшен заимствует персонажей и/или мир канона, не переосмысливая их (хотя изменять может).

А теперь перейдём к жанровым чертам фанфикшена.
Начну издалека.
Помнится, сто лет назад огромный срач вызвал пост вроде бы  kurofordo о том, что фанфикшен рилейшншипцентричен. Название очень громоздкое, но в целом, на мой взгляд, точное: большая часть фанфикшена построена вокруг персонажей и их отношений. Единицы фандомов могут похвастаться фанфиками, где в каноническом мире действуют только оригинальные персонажи, а канонические максимум пробегают на втором плане (и чтобы эти фики были больше драбблика, естественно). Зато в любом фандоме найдётся миллион аушек. Вы слышали эту шутку о мизераблефандоме? По фикам мизераблей можно подумать, что их канон о современных студентах Сорбонны, борющихся за права ЛГБТ. Это скорее любопытный феномен, чем тенденция (в смысле, когда фандом на 80% состоит из аушек с заменой мира), но факт: аушек много, а вот персонажи почти везде сохраняются.
Итак, первая особенность: сосредоточенность на персонажах и отношениях между ними.
Вторая особенность: одна огромная фигура умолчания повсюду.
Фанфики пишутся с расчётом на то, что читатель в курсе. Он знает всех персонажей, представляет, как они выглядят и где живут, в курсе их биографии, знает мир канона, его социальное устройство и уровень сходства с нашим миром, а если фик написан по какой-то части канона, то читатель хорошо знает и сюжет этой части.
Из этого вытекает характерная манера фанфиков, когда даже в длинном тексте нет традиционной экспозиции, а короткие тексты могут по факту не иметь ни начала, ни конца, потому что они как бы встроены в тот или иной эпизод канона, и предполагается, что читатель знает, как всё начиналось и чем закончится. В клиническом случае получается так, что герои висят на фоне условной декорации «комната героя Х» и отношаются.
Но печальнее всего смотрятся оригинальные тексты, написанные в том же духе, когда ты читаешь и вся такая: «ВТФ? Кто все эти люди? Какого хрена тут вообще происходит?». «Арлы» как яркий пример такого подхода.
И вот этим повальным умолчанием, имхо, объясняется то, что в фандоме очень мало людей умеют нормально прописывать мир и персонажей (не только средствами речевой характеристики и поступками), практически не владеют портретом и пейзажем.
Третья особенность: полное равнодушие к быту и действительности. По большей части художественная реальность фанфикшена — это набор эскапистских картинок.
Я сейчас говорю не о «реализме» как его понимают в слэшных фичках и ориджах: когда один гопник ебёт другого до разорванного в кровь ануса в грязной подворотне, а потом бьёт по роже. Я говорю о пренебрежении бытовыми деталями: мир вокруг героев по большей части очень условен, а в некоторых фандомах считается дурным тоном (ну, я это хорошо помню в одном, и в другом вроде бы тоже было, но помню плохо) рассказывать о (без)духовной жизни персонажей: упоминать, что он любит, какие книги читает, какие фильмы смотрит. Вроде как «фу, автор свои вкусы навязывает». Справедливости ради хочу сказать, что, когда иной фанфикер начинает рассказывать о предпочтениях персонажей, получается какой-то дикий набор типа «он любит дорогие трусы и Бегбедера», причём герой там вроде как аристократ в десятом поколении, а не гг «Тухлесса»: представления о «красивой жизни» уровня «Писят оттенков». То есть это по сути не погружение в быт героев или их внутренний мир, а то же надрачивание на глянцевую экскапистскую картинку, только с называнием брендов.
Кстати, это же свойственно и для плохого фэнтези.
Четвёртая особенность: «женский взгляд».
Это относится по большей части к слэшным фикам, но такое бывает и с преслэше, и в джене. Мужчины-герои похожи по большей части на лесбиянок в лесбипроне для мужиков и имеют мало отношения в реальным геям и бисексуалам. Они обычно сексуальны, причём их сексуальность замечается другими персонажами, в текстах часто можно найти сексуализированные описания мужчин.
Пятая особенность, которая относится только к слэшному и гетному фанфикшену: свободное выражение женских эротических фантазий.
По факту в фанфикшене женская сексуальность существует сама по себе, а не так, как предписывает общество — лишь в приложении к мужской сексуальности. Этим объясняется большое количество порнографических фанфиков, в том числе и всевозможных макси с сюжетами уровня порно про сантехника, где 80% теста — задорная ебля между двумя крайне сексуализированными мужиками, которая лишена неприятных физиологических подробностей. Фанфикшен куда свободнее обращается с темой секса, чем печатная литература, и, в отличие от неё, упругих сисек и мини-юбок в фанфикшене не найдёшь. И не только потому, что всегеи, а потому, что фанфикшен обслуживает именно женскую сексуальность, который по большей части наплевать на женские сиськи.

Наверняка можно привести достаточно текстов, которые выбиваются из этих характеристик, но литература вообще вещь такая: ни одна классификация не может быть абсолютной. Скажем так, это действует для большинства фандомных текстов среднего уровня.

И кто ещё не видел, как я осуждаю онанинзм на «стилистику», осужу ещё раз.
В мультифандоме почему-то бытует мнение, что если исправить в фике стилистические косяки, поставить все запятые по Розенталю и выкопать из могилы и осквернить труп Фердинанда де Соссюра, то фик из унылого говна превратится в конфетку. На самом деле бета максимум может сделать из вырвиглазного текста текст средней паршивости. Если фанфик скучен, написан деревянным языком, в нём ООС и сюжетный бред, то ничего хорошего бета из него не сделает. И автор не сделает, пока не научится писать хорошо.
Яркий пример такой повёрнутости — недавний срач о «тормозящих рыцарях». На самом деле, если текст увлекательный и реалии средневековья там более-менее соблюдены, то никто на этих единичных «тормозящих рыцарей» не обратит внимания, а если там средневековый монах читает книжку, валяясь на кровати в сапогах (справедливости ради, пример не из фанфика, а из печатного фэнтези), то проблема явно не в тормозящих рыцарях.
Я понимаю, что некоторым филологам, как и мне, впрочем, нравится онанировать на всё это чисто из любви к искусству, тут важно себе отдавать отчёт, что писать фики вполне можно без чтения монографий лингвистов и литературоведов, а при правке фиков не обязательно закапываться в дебри редактуры, пытаясь сделать из говна конфетку (всё равно не получится). И уж тем более не надо писать в Спортлото, если автор не принял правки беты.

@темы: простыни

---

Дорогое мироздание, палехче

С утра эта цитата из Прилепина, теперь феерический высер на сайте центральной библиотеки города.
Сперва у меня глазик выпал от феерического сексизма, потом второй глазик от феерический профнепригодности автора статьи как филолога. Честно говоря, очень сложно удержаться от обесценивающих высказываний о том, чем она занималась вместо того, чтобы лекции слушать.

Назовите мне хоть одно прозаическое произведение, написанное женщиной, которое имело бы эпохальный, социально-значимый эффект в 19 – 20 веке?
Да ладно, чем надо, блядь, слушать на филфаке, чтобы пропустить произведения Анны де Сталь, Мэри Шелли, Джейн Остин, сестер Бронте, в конце концов «Унесённых ветром» Маргарет Митчелл, которые сформировали «южный миф»?

Вас не удивляет, что нет почти ни одного художественно безупречного произведения о Великой Отечественной войне, написанного женщиной (исключение - повесть Ванды Василевской «Радуга»).
Да вы штооо...
А Ольга Берггольц и Вера Панова?
И это я даже нифига в истории советской литературы не разбираюсь, а большинство лекций по ней проспала. Готова поспорить, что специалист по русской литературе этого периода охуеет от такого заявления ещё больше.

Женщина в литературе – разработчик одной темы: любовно-семейной или кухонно-будуарной.
Сельма Лагерлёф перевернулась в гробу, а рядом с ней вертится юлой Айн Рэнд. А также Фланнери О'Коннор, Эмили Бронте, Элиот Джордж, Элизабет Гаскелл, Вирджиния Вульф, Дафна Дюморье, Эльза Триоле, Маргерит Дюрас... Харпер Ли, Тони Моррисон, Элеанор Каттон, Анжела Картер, Донна Тартт, Джессика Дюрлахер, Кейт Аткинсон, Хилари Мантелл не могут этого сделать только потому, что они ещё живы, блеать.

Дальше автор рассказывает о тлетворном влиянии Доцовой и прочей хуеты на женские мозги:
Эта женская «индустрия развлечения» не так безопасна, как кажется на первый взгляд: она формирует дурной вкус, который относится к разряду болезней неизлечимых.
Видимо, «Слепой против Бешеного» и конина, написанные для мужиков, прямо-таки ведут к духовному расцвету.

А потом автор бодро так съезжает на российскую прозу (возможно, она раньше типа о ней говорила, но просто так широко, простигосподи, обобщала, что вообще ни в какие ворота), совершенно игнорируя те образчики современной русской литературы, которые не вписываются в уютный манямирок с тупыми писательницами, пишущими исключительно о любви: Петросян, Славникову, Рубину, Чижову, Галину, Хемлин, Букшу, Абгарян... И в целом имена она вытащила из какой-то клоаки девяностых-начала нулевых: о Петрушевской практически не говорят сейчас, Толстая вяло переиздаёт свои рассказы, насколько я знаю, Улицкая ещё только держит марку, Об Олесе Николаевой я слышала примерно... ни разу (ну ладно хоть Машу Арбатову из этой же клоаки не достали). Вообще никак не упомянуты Майя Кучерская, Марина Степнова, Елена Катишонок, Лена Элтанг, Алиса Ганиева.
Нельзя было как-то подновить свои знания по теме перед тем, как ляпать хуйню статью писать?

@темы: поговорить

---

Однажды случайно зашёл по делу в одну бездетную семью и обнаружил, что пара сидит и ест эклеры. Удивительное заключалось в том, что у каждого было по шесть эклеров на тарелке.
Вот они сидели, мило беседовали и ели эти эклеры. Потому что эклеры очень вкусные и повышают настроение.
Я вскоре ушёл, но ощущение это меня не покидает по сей день: всякий раз, когда я представляю себе быт бездетной семьи (осмысленно бездетной, а не по медицинским показателям — ещё раз поясню, а то начнётся сейчас), — я представляю его именно так. Сидят и едят эклеры.
Съели эклеры — можно трубочки со сгущёнкой. Пирожное «корзинка». Пирожное «картошка». Мороженое потом.
Потом можно посмотреть Animal Planet. Потом снова что-нибудь вкусное съесть.
Это не люди, а какой-то тупик цивилизации.

Захар Прилепин

Эклеры. Эклеры, блядь.
Лучше бы ты художественные книжки писал, Захарушка.

@темы: нежный аромат портянок и водки

---

В трудах по методике преподавания литературы меня больше всего удивляет позиция, будто классическая литература даёт непосредственные нравственные уроки (хотя нет, меня больше всего удивила цитата о том, что Пушкин в «Станционном смотрителе» напоминает читателям о том, что библейские притчи — это тот самый нравственный урок). Ну серьёзно, по большей части нравственные уроки 19 века совершенно неприменимы к современным людям, да и сами крупные писатели практически никогда (кроме Толстого, блджад) не поучали читателей, как себя хорошо вести. Большинство классических произведений вообще не рассчитаны на ту целевую аудиторию, которой требуется моральный урок, только во времена классицизма перед писателем стояла задача сунуть в зубы читателю мораль. Сколько в школьной программе классицизма? Фонвизин, Ломоносов, Державин и Крылов. Всё.
Другое дело, что чтение хорошей литературы развивает фантазию и эмпатию, позволяет погрузиться в чужую культуру, позволяет заранее отрефлексировать некоторые вопросы, причём не только с точки зрения своих собственных интересов. Причём для этого не обязательно читать именно Пушкина: «Гарри Поттер», говорят, помогает отлично.

И совсем по другой теме вопрос: а зачем вы ведёте списки прочитанных книг в дайри? (если ведёте, конечно)
Мне, кстати, нравится эти списки рассматривать. Иногда думаешь: «Да если бы меня заставили это читать, я бы сдохла, а она ничего так, тащится». Наверное, и мой список чтения для кого-то так выглядит.

@темы: поговорить

---

Вычитываю простыню про фанфикшен, а пока хочу сказать, что прочитала «Стоунера», которого вытащили из дебрей американской литературы. Нет, ну хороший роман, более того, он кажется весьма увлекательным, несмотря на то, что гг просто живёт себе и умирает в преклонном возрасте.
Правда, там почти все герои такие, что хочется тихо придушить их подушкой. Из жалости. Особенно жену Стоунера.

Анна Гавальда могла бы найти и менее унылого и неудачливого персонажа для самоидентификации. О_о"

@темы: книги

---

Всё увидела, буду писать. А пока я валяюсь на кровати в гостинице и читаю книги о преподавании литературы в школе.
Бляблябля.
Задания к ЕГЭ — это просто кошмар какой-то. В смысле, я его сама сдавала, пришлось на меня это дерьмо (получила, кстати, куда меньше баллов, чем по математике, хотя казалось бы), но я тогда толком всё это не рефлексировала.
Задания части А напоминают какую-то долбаную викторину.
«Кто из современников А. А. Ахматовой назвал её «златоустой Анной всея Руси»?» и тому подобрая херня, которая вообще ничего не говорит о знании литературы, только о том, что ученик вызубрил ответы по «типовым заданиям к ЕГЭ».
Задания части В в том же духе, только ответ вписать надо в клеточки.
Задание С...
Одна тема другой охуительнее.
Какие нравственные проблемы решает автор «Слова о полку Игореве» в своём произведении?
Что свидетельствует о недолговечности власти кабаних и диких?
В чем главный изъян теории Раскольникова, определивший её крах?
Какую идейную нагрузку несут на себе финальные сцены пьесы А. Н. Островского «Гроза»?
Честно говоря, это темы, которые могут тренировать разве что навык унылого словоблудия по шаблонам — и ничего больше.

А вот вам образчик тренировочного сочинения для ЕГЭ.

читать сабжевый текст

КНИГИ

Однажды я услышал разговор двоих. Одному было семь лет, а другому лет на сорок больше.
- Ты читал «Тома Сойера»?
- Нет.
- А «Вия»?
- Нет.
- Счастливый, - вздохнул с завистью старший.
И, правда, можно было позавидовать. Мальчишке только ещё предстояло наслаждение смеяться вместе с озорным Марком Твеном. Он только ещё будет глазами, расширенными от ужаса и восторга, впиваться в строчки гоголевских «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Всё это впереди. Важно лишь не упустить минуты и вовремя прочесть все эти прекрасные книги.
По-моему, какой бы интересной ни была домашняя и школьная жизнь ребёнка, не прочти он этих драгоценных книг – он обворован. Такие утраты невосполнимы. Это взрослые могут прочесть книжку сегодня или через год – разница невелика. В детстве же счёт времени ведётся иначе, тут каждый день – открытия. И острота восприятия в дни детства такова, что ранние впечатления могут влиять потом на всю жизнь. Вот почему страшно потерять напрасно хоть час в пору этих золотых лет. Представьте себе, что годков через десять с бывшим первоклассником, с тем самым, которому мы позавидовали, состоялся бы такой разговор:
- «Войну и мир» читал?
- Смотрел в кино.
- А «Белые ночи»?
- Тоже. Не понравилось. «Дама с собачкой» лучше.
Тут уж никто бы не позавидовал девственной нетронутости ума и несомненной примитивности чувств своего собеседника. Мы бы, скорей всего, ужаснулись: «Неужели книги не научили его чувствовать, думать? Неужели он прошёл мимо них?!» Хорошая, вовремя прочитанная книга может иногда решить судьбу человека, стать его путеводной звездой, на всю жизнь определить его идеалы.
Как-то я побывал в тех местах, где дед Мазай спасал несчастных зайцев. Ребята, с которыми я разговорился в одной из деревень, рассуждали о космических кораблях, полётах на Луну, о событиях в мире. Но когда я заговорил с ними о Некрасове, напомнил строки, где поэт описывает их родные места, ребята замялись и никто, увы, не смог прочитать наизусть из «Деда Мазая» ни одного четверостишия. Я с горечью подумал: а не была бы богаче их душа, если бы наряду с тем, что они знают о науке, технике и политических событиях, они знали бы ещё и стихи – много стихов! – Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Фета, Тютчева, Блока и других замечательных русских поэтов. Без некоторых книг, не пережитых в детстве, в отрочестве, сущность человека со всей его психологией останется грубой и неотёсанной.
(По С. Михалкову)

Задание №1.
Сформулируйте проблему. Какой вопрос решает автор?

Задание №2.
Найдите предложение, в котором выражена авторская позиция – ответ на поставленный вопрос.

Задание №3.
Прокомментируйте устно эту проблему. Выскажитесь, насколько эта проблема актуальна в наши дни, каков тип проблемы, встречаемся ли мы сейчас с подобным?

Задание №4.
Сформулируйте собственную позицию по данной проблеме.

Свой ответ аргументируйте, опираясь на знания, жизненный и читательский опыт.

Когда я приду к власти, сразу отправлю авторов КИМов по литературе на урановые рудники.